Feduk — о новом альбоме и всём, что окружало его последние годы – большое интервью.
Федук продолжал записывать успешные (но не такие, как “Вино”) песни, выпустил спорный альбом “More Love” и как будто копил силы и эмоции для большого и важного релиза.
Он выйдет 27 ноября и будет называться “Йай”, всю музыку туда написали участники группы Cream Soda. И это в самом деле его лучший альбом, где находится место и танцевальным хитам, и рэпу, и любовным балладам — Федук везде кажется на своём месте.
Хайлайты:
— Перед записью “Йай” Федук попал в больницу, потому что перестал замечать “4:20 на часах”
— “Были планы захватить весь мир — а захватили только дачу”. Альбом писался в доме участников Cream Soda под Ярославлем — и так вышло даже лучше
— “Lil Krystalll — это трэповый Паша Техник”
— Про строчку “курим жирный член: “Образованные люди с широким кругозором и талантами могут позволить себе аморальный бред”
— Ему стыдно за альбом “More Love”
— Он не хочет в 50 лет ездить по корпоратам с “Розовым вином”
МЕДНЫЕ ТРУБЫ, МЕДИАВИРУС И МОРГЕНШТЕРН
— Сейчас вот выйдет альбом. Ты как, на нервяке или спокойном?
— Нервяк перегорел. Мы нервничали, когда сводили и записывали. Я уже подостыл. Хочется скорее показать альбом людям, потому что мы закончили его сводить ещё в сентябре.
— А как день тогда выстраиваешь?
— Каждый день хожу в спортзал, а потом пытаюсь поехать что-то поделать. В голове пустота: пока не выпустим альбом, не хочу ничего писать. Но заметочки и голосовые под музыку я записываю. Вчера стоял в “Цветном”, выбирал штанишки. И услышал прикольный биток, напел под него мелодию. Скинул её ребятам из Cream Soda, они уже сделали демку. Мимолетный процесс, не акцентированный на чём-то новом. У меня в голове и блокноте расписан план на релизы на ближайший год по стилистике и задумкам. Сейчас достроим студию — и буду клепать новый материал.
— Насколько тебе комфортно сейчас выйти погулять по Москве?
— Нормально. Нравится мысль, что меня начали чуть-чуть забывать, и я стал посвободнее передвигаться. У меня нет татуировок на лице, капюшончик, ну и маска — это самое главное. А если кто-то и узнаёт, то не зацикливаюсь на этом. Раньше наоборот переживал, хотелось свободного пространства. Такая медная труба легла на ухо.
Это распространённый момент в жизни стрельнувшего человека. К тебе чаще подходят люди, которые просто хотят сделать фото или видео, а не респектнуть творчеству. 90% таких. И у меня сформировалась привычка: если я не вижу психологической взаимности, мне не хочется взаимодействовать с такими людьми. “Ты Федя, Федук?” — “Я Олег”, — и иду дальше. Люди начинают сомневаться: может, я и в самом деле Олег.
А суперприятные вещи — это когда к тебе подходит взрослый мужик и говорит, что его дочь меня слушает. “Можно сфоткаться?” — конечно, можно. Потому что этому человеку точно не нужно подходить ко мне просто ради фотографии. Он же не подросток с медиавирусом.
— Что такое медиавирус?
— Выложить что-то с кем-то. Человек поджигает себя на площади — а люди сперва пытаются его сфоткать и только потом помочь, держа в руке телефон. Всё ради контента: я видел, я встретил и так далее.
— Ты как будто и сам стал сильно меньше пользоваться соцсетями.
— У меня это такими волнами. Открываю статистику — и вижу, что ничего не происходит, люди отписываются: блин, как так, нужно срочно что-то сделать. А потом думаю: где эта загадка? Недавно думал об этом: люди становились обсуждаемыми и легендарными, застревали в душах людей, потому что были недоступными. Их видели только в газетных вырезках раз в пару месяцев, были редкие, но меткие клипы. Сейчас легендой может стать человек, который просто доёбывается до людей на улице. Я не говорю, что это плохо, просто смешно. Поменялись рок-н-ролльно-художественные ценности. Хочется возвращаться к редким и интересным вещам, которые можно пощупать и запомнить, а не просто посмотреть сторис — и она пропала. Хочется чего-то более весомого.
— Давай тогда сразу закроем вопрос — что не так с Моргенштерном?
— Всё так, всё нормально. После интервью у Дудя я даже чуть запереживал за Алишера. Мне понравилось интервью: ожидал чего-то мерзкого, а оно было приятным. Человек не изменился с тех пор, как я в первый раз с ним столкнулся. Мы впервые пересеклись, когда он сделал пародию на “Розовое вино”. Я тогда сильно негодовал и написал ему: “Чувак, это всё не так просто, как ты рассказываешь”. А он начал скринить, выкладывать кучу сторис о том, что я ему написал. Делал контент из всего, что попадалось под руку и может его пушнуть. Потом мы списались, нормально поговорили. Он предложил придумать концепт, чтобы он снял влог, прокачать мне ютуб. Я просто предложил заниматься каждому своими делами. Виделись на каких-то фестивалях на уровне “привет — привет”.
Почему я иногда высказываюсь о таких ребятах. Я понимаю, что могу даже обидеть своих товарищей некоторых, но: это фастфуд-музыка. Особенно если в ней нет интересных панчей и груза, вечной мелодии — это всё нахрен никому не нужно. Лишний мусор в музыке. Я за то, чтобы Россию поднимать с колен в плане музыкального вкуса. Вот и всё.
— Как в целом сцену сегодняшнюю воспринимаешь?
— Хорошо, ничего же в принципе не поменялось: много слабых работ, много сильных. 10 лет назад все слушали хип-хопчик, было несколько достойных команд с хорошими историями. И была куча шлака, которая пыталась это копировать. Всё циклично, сейчас просто поменялось звучание. 30 лет был хороший шансон с тяжёлыми вечными строчками, а был дерьмовый шансон. С поп-музыкой та же история. Иногда вкус у людей формировался не в лучшую сторону. Мне кажется, и классический русский рок вроде группы Кино тогда слушали, если переводить на сегодняшний язык, хипстеры. Это не был мейнстрим. Если хипповый чувак сейчас сделал классный трек, сперва его слушает небольшой круг людей, а потом он стрельнет — и превращается в попсовика. Это участь любой популярной песни, даже если она очень вкусная и качественно сделанная. Если её начнёт слушать много людей, к сожалению, этот злой рынок превратит её в поп-песню, а артиста — в поп-артиста.
— Ты сейчас описываешь себя.
— Конечно, а как? Я же почувствовал и пережил это. Понимаю людей, которые жертвуют массовыми штуками, но остаются при своём. И чтобы мне это понять, мне не нужно было смотреть на кого-то, а просто это пережить.
КАК ФЕДУК ПЕРЕЖИЛ ПОХМЕЛЬЕ “РОЗОВОГО ВИНА”
— После “Розового вина” у тебя были мысли: “Нужно написать такую же по масштабам песню”?
— У меня как художника не было чёткой стратегии: “Эта песня зашла, нужно сделать такую же”. У меня было “Розовое вино”, а примерно в то же время я написал припев “Моряка”. Раньше у меня про запас лежали одна-две демки, иногда даже ноль. И одной из них тогда был “Моряк”. Окей, прямая бочка, голосочек, танцевалочка — погнали. По механизму стрельнувшего артиста выпускаешь трек примерно в том же ключе — и он автоматически становится твоей второй популярной песней. Потом была песня “Закрывай глаза” — тоже под прямую бочку.
А там я вспомнил, что ещё и рэп читаю, и под гитару могу. Тут сработал этот злой механизм популярности: мгновенно большая аудитория узнала тебя по выстрелившему треку. И у них есть ощущение, что это твоя первая песня, ты делаешь только такую музыку. А у меня был долгий путь.
Я был ленивым: на отъебись записывал много треков для души с друзьями. Просто фристайловая практика, которая длилась с 2010 года. Писать рэпчик было моим хобби.
В моём случае невозможно писать одинаковые треки, потому что мне наскучивает один и тот же стилёк. Сталкиваюсь с кучей комментариев: ты не прыгнешь выше “Розового вина”, выше того, этого. Чуваки, это же узколобо. Я прыгаю не только в сторону “Вина”. Моя мультижанровость и хороша, и играет злую шутку с фанатами. Они ждут чего-то, что им понравилось, а я выпускаю что-то кардинально другое. Только им что-то зашло — а следующий трек совершенно другой. Меня не метает из стороны в сторону, просто вдохновение приходит с неожиданного угла. Когда сейчас записываю демки, стараюсь подходить к тому, что сейчас выпущу что-то акустическое, потом танцевальное, дальше хип-хопчик будет. Стал обдумывать свои шаги.
— Закрывая тему “Розового вина”. Думал о том, что вы сильно повлияли на дальнейшую поп-музыку? В 2017 друг за другом вышли “Тает лёд”, “Вино” и “I Got Love”.
— Конкретно я ничего не сделал. Просто очередной трек, где я был очень доволен припевом. Для себя лично сделал то, что давно хотел записать, но долго не складывалось. А если говорить про те песни, меня очень удивили Грибы. Не понимал, почему это так сработало. Потому что я привык, что массовому слушателю нравится музло попроще. А Грибы — это круто. Я не пойму людей: они вроде привыкли слушать фольклор в перемешку с мемами и инфоповодами, а тут вышла офигенная и стильная брутальная музыка. И её приняли. Любой человек — от малыша до тех, кто передвигается на машине с охраной, — все одинаково кайфанули. Все прослойки общества кайфанули с Грибов. В плане революции 2017 года — это Грибы.
А последующие годы — это трэп-революция от Big Baby Tape.
“ЖИРНЫЙ ЧЛЕН”, РНБ КЛУБ И ПОЗОРНЫЙ “MORE LOVE”
— Как ты находишь новую музыку? Про Big Baby Tape и OG Buda ты говорил у Дудя в 2017, когда их знал плюс-минус никто.
— Я наоборот могу сперва не понять чью-то музыку. Мне в этом плане всегда помогал Гриша Buda. Разжёвывал мне некоторые вещи и объяснял, почему это может быть круто. У него хорошая дальновидность: понимает, как человек может раскрыться.
А если мне что-то заходило — я этим делился с аудиторией. Перед концертами или в паузах на них играли треки каких-то чуваков, в том числе и Тейпа, Платины, Lil Krystalll. Это как сидеть на телевидении и передавать привет маме. Так и тут: ты на интервью и просто передаёшь привет ребятам, которые играют в твоих колонках по ходу дня.
— Как ты познакомился с РНБ Клубом?
— Obladaet показал музыку Платины. А тот с детства дружит с Krystalll. Мы тогда много гоняли по России, слушали их музон и списывались в телеге. Потом ребята приехали в Москву, мы их встретили, всё время тусовались на даче у нашего товарища Magnum Opus. Провели там всё лето и записывали треки. Знакомили ребят с Москвой и Россией, потому что они всё-таки из Риги. До этого не ловил себя на мысли, что они пусть и говорят по-русски, но нерусские. Это проявлялось в некоторых моментах: их речи, сложении мыслей. Они чуть-чуть по-другому размышляют.
Они очень аутентичны в своём жанре. Возможно, кто-то думает: “Это русский Playboi Carti, не придумали ничего нового”. Но я уверен, что это не так работает. Если говорить про Lil Krystalll, это трэповый Паша Техник, только супермодный. С латвийским ходом мысли. А Платина — это романтичный латыш, по-своему складывающий строчки. Мне нравится в хорошем смысле тупизна, чтобы мозг отдыхал. Ребята могут не сложить логически предложения в своих текстах, но зато ты с помощью мелодии и исковерканных слов сходу понимаешь язык этой музыки.
— Правда, что у людей были к тебе претензии после строчки про “курим жирный член”?
— Ну да. Просто люди меня плохо знают. Может быть, из-за резкого взрыва в 2017 году я примерил масочку покерфейса, который просто поёт и говорит серьёзные вещи о музыке, но я всегда любил угорать. Раньше любил слушать Kunteynir: класса с восьмого, это 2004 год. Кто с тех пор знает группу Kunteynir, понимает, о чём я. Ты можешь быть абсолютно приличным человеком и не ругаться матом. Но когда ты среди своих товарищей, можешь угорать настолько грязно, что левый человек подумает, что мы полные дегенераты и невоспитанные ублюдки, такие грязные рамиресы. Это момент ограниченности юмора и угара над этой жизнью. Все эти понятия — что можно говорить, что нельзя — это относительно. У меня так принято, у вас нет. Размываются границы. В том-то и прикол: образованные люди с широким кругозором и талантами могут позволить себе аморальный бред. Баланс — это самое важное в жизни.
— Кто стрельнет следующим?
— Сейчас развелось много жанров. Мне кажется, скоро наступит время нового панка. Давно не было духа Offspring и Blink-182. У Пошлой Молли есть потуги на этот счёт, но немножко не легендарно. Может быть жёстче и круче. Трэп-панк — что-нибудь классное. Наверное, Vacio.
Сейчас сконцентрировался на своей музыке. А всё, что встречаю в инстаграме — это вонючие тиктоки и дроповые припевы на семь секунд. Потом слышу их из арендных блаблакаров — и что-то не доставляет это кайфа.
— У тебя альбом как раз открывается строчкой: “Ты снимаешь тикток, я нет”.
— И там эир ещё сзади: “Я врал”. Потому что иногда делаю. Это как человек, который говорит в инсте: “Я тренер, приходите”. Потом сделать марафон. Заняться популяризацией себя и зарабатыванием денег в инстаграме. Всё упростить и по шорткатику доехать до остановки “Успех”. Люди приходят на студию и говорят: “Надо что-то разъёбное, хит!” А не написать песню. И на мой взгляд, позиция уже не совсем правильная.
— Перед тем, как перейти к “Йай”. Переслушал сейчас “More Love”: и это ну просто альбом, который тебе ничего не дал. А ты его как воспринимаешь?
— После его выхода я на каждом концерте говорил, что альбом не удался. Я записал его за два месяца в выходные между концертами, на два часа залетая на студию. Это отвратительно, высранные из ничего куплеты: “Ты ушла, я пришёл, ты заплакала”. Полный кал. Доволен двумя песнями оттуда, у них может быть будущее: “More Love” и “Амазонка”. Позорный альбом, короче. Хотя мне брат говорит, что я его не вовремя выпустил: это летний альбом, а ты выпустил его зимой. Но нет, это просто слабый альбом.
Разочаровался в том, что не слышу, как должно быть. Потратил кучу нервов и выпустил, чтобы выпустить. Мне стыдно за него.
БОЛЬНИЦА, ЗАХВАТ ДАЧИ ВМЕСТО ЦЕЛОГО МИРА, НОВАТОРСТВО РУССКОГО РЭПА
— С “Йай” было наоборот?
— Мы делали всё не торопясь. Я не давал громких обещаний, но уверен: это мой лучший материал. Сидели над сведением, рвали на себе волосы: как обидно, что это не звучит, как мы планировали. Куча энергии в этой пластинке: негативной, позитивной. Отдых, напряжение — всё. Это не просто солянка, а целая жизнь.
В январе был очень тяжёлый период, я был в отчаянии. Перестал обращать внимание на “4:20” на часах. Попал в больницу. Морально был полный пиздец, да и физически тоже. После больницы папа привёз меня домой, а это как раз была первая волна коронавируса. А Сашка, моя девушка, не могла ко мне приехать, потому что у меня был ослабленный иммунитет.
Психика была на уровне желания заебашить себя в постели. Я неделю лежал, практически не спал после операции. Мне кололи всякую хрень, потому что организм был истощён. Был зол сам на себя.
И для меня наш альбом — это стриптиз моей души, полное откровение, сильные и слабые стороны моего характера. Сеанс у психоаналитика, записанный под музыку. История блудной души, которая несколько лет скиталась по парку развлечений с неограниченным количеством жетонов. И, наконец, наткнулась на мудреца, который помог найти себя.
Если это расшифровывать, я был в потоке жизни, когда мне казалось, что вот так живут музыканты. А потом я понял, можно кардинально по-другому относиться к делам. Можно по-другому смотреть на жизнь так называемого артиста. Можно быть обычным и нормальным человеком, заниматься музыкой и примерять на себя разные образы. И не думать о том, что ты должен жить так, как тебе кажется, или как живут твои знакомые. Я стал сам себе голова — и она меня не подвела. Хочу долго жить не тужить и делать музыку как можно дольше. Не хочу в 50 лет ездить по корпоратам с “Розовым вином”.
— Как записывали альбом?
— Мы обязательно выпустим фильм о его записи. Потому что для меня это легендарно. Изначально планировали записать его с супержелезом и ответственным подходом. Но из-за всеми любимой пандемии момент с записью материала с лучшим звукарём всех времён обломился. Я расстроился, а ребята из Cream Soda позвали к ним в деревянный домик в Ярославскую область. Для Димы это дом, убежище, он сказал: “Мы записали там все альбомы, не парься, будет по кайфу”. Я поначалу осторожно к этому отнёсся. Были планы захватить мир — а захватили только дачу.
Но в итоге пожалел о своих словах. Было ощущение, что приехали в лагерь, где было домашнее задание на всю смену — сделать отчётный концерт и представить свой отряд.
За первый день успели очень много и поняли, что будет время на чилл: ходили купаться, загорали, что-то готовили, гуляли с собакой. Не думали о том, что дома лежит недописанный материал, как же нам всё успеть. Парились в баньке, пили чаёк с только сорванной мятой. Ели клубнику, которую только сорвали — в жизни такой вкусной не ел. Играючи записали эту пластинку. И два очень сильных трека мы написали прямо там. Это “Водолей” и “Тепла”. Для меня это самые душераздирающие песни. Есть гордость за эту музыку.
Но мы и ругались. В один день втроём встали не с той ноги. Ничего не делали весь день, потому что все друг друга засирали: не тот мотив, не те слова, всё не то. На секунду показалось, что происходит дисконнект. Все поняли, что что-то не так. Спустились на кухню, выпили по рюмочке водочки — и всю ночь писали новые песни. Очень настоящий альбом со своим жизненным циклом.
А ещё здорово вот что. У меня была эта дурацкая привычка, что я летний человек, хотя и родился зимой. Что я пишу песни про лето: песочек, океан — моя тема. А этот альбом можно спокойно включить и зимой.
— От чего сейчас кайфуешь больше: когда написал цепкий припев или крутой рэп-куплет?
— Я не могу выбрать, буду одинаково кайфовать от всего. Сойду с ума от круто сложенной читки, пускай это будет минутный куплет. И равноценно буду воспринимать даже две строчки припева с точки зрения музыкальности. Возможно, второе даже перевесит. Но я никогда не забываю о хип-хоп-корнях и русском рэпе.
Русские рэперы — не последние ребята в мировой игре. Американцы, англичане и русские — это топ для меня. И мы в него входим, особенно с нынешними талантами. Фастфлоу-эмси, смысловые панчеры, аутентичные и странные читки — у нас есть куча всего, чтобы показать стилёк на мировом уровне. Англоязычный рэп слушает весь мир. А русский рэп весь мир не слушает только по одной причине — языковой барьер. А по стильку мы своего рода новаторы.
ПРАВИЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА И СИБАСИК
— Ты сейчас встречаешься с Сашей Новиковой — она тоже медийный человек. Когда готовился к интервью и что-то гуглил, в топе ссылок был, например, сайт spletnik.ru. Ты привыкал к такому вниманию?
— Да нет. Знаешь, вот был журнал “Молоток”, а был журнал “Лиза”. Такие же вещи: про тебя пишет The Flow, про тебя пишет Cosmopolitan. Конечно, вёрстка очень отличается. Это такой фан — почитать новости из другого огорода тоже прикольно.
— Ты говорил, что Саша тебя прокачала психологически. Как?
— Я много жаловался, постоянно говорил о себе. И в конце концов понял, что это моя слабость и надо психологически подрасти. Начать заботиться о своей половине, близких. Самому решать свои проблемы, желательно в своей голове.
Мы обсуждаем совершенно разные вещи и много спорим. И потом Сашенька мне приводит пруфы из зарубежной литературы. А так как я не совсем хорошо знаю английский, что-то перевожу и ознакамливаюсь с иной точкой зрения. Иногда мир переворачивается.
Мы читаем научные статьи на русском — и я бы не стал им всем доверять. У тебя есть маленькая возможность найти правильную и проверенную информацию. Так как помимо статьи в Википедии, парочки исследований учёных из Воронежа и ответов Mail.ru у тебя нет никакой информации. А в иностранной литературе много исследований, проверенных научными институтами. Это работает со всем: медицина, политика, любая сфера. Доказательная база шире, она подкреплена информацией, над которой работали десятилетиями.
Большинство советских и российских учёных и культурных деятелей почему-то переезжали и продолжали заниматься своей деятельностью. И возникает вопрос: а почему так? Мне кажется, потому что тебя никто не осаживает и не говорит, что ты никому не нужен, тебя наоборот поддерживают.
— Что посоветуешь почитать?
— Сэма Харриса. Он пишет одновременно базовые и глобальные вещи: психология, религия и так далее. И Юваль Ной Харари, он написал “Homo Deus: Краткая история завтрашнего дня” — не обязательно её, просто его работы.
— И про огород. Как питание поменялось?
— Мне никогда в жизни не надо было есть гадости. А я в силу тинейджерства и любви к чипсикам и газировочке всё это практиковал. А сейчас пришёл к тому, к чему стоило уже очень давно: стараюсь питаться свежей и натуральной едой. Это важно для настроения, морального и физического состояния. Много проблем от дискомфорта в животе. Это не просто мода на ЗОЖ, это будущее. И оно не такое доступное, как фастфуд. Я за то, чтобы в будущем фастфуд заменила здоровая еда.
Сегодня буду ужинать рыбкой из печи. Запечённый сибасик.
Источник: Theflow
