Журналист Лев Ганкин знакомит с удивительной музыкальной сценой XX века — эфиопским джазом, который сегодня известен далеко за пределами родины.
Новости книжного рынка: в ноябре 2020 года в свет вышло второе издание книги «Хождение по звукам», основанной на одноименной музыкальной программе, которую журналист Лев Ганкин в течение шести лет вел на радио «Серебряный дождь».
В книге собраны лучшие (то есть самые интересные и информативные) эфиры программы за отчетный период, каждый из которых посвящен либо конкретному артисту или группе, либо определенному музыкальному стилю. Среди героев как известные музыканты (Адриано Челентано, AC/DC, Бьорк или Леонард Коэн), так и те, о чьей музыке на русском да и на любом другом языке говорят значительно реже — программа несла не только развлекательную, но и просветительскую функцию.
В числе прочего одна из глав посвящена эфиопскому джазу — удивительному музыкальному феномену, о котором «остальной мир» узнал по большому счету только после того, как композициями одного из его пионеров, вибрафониста Мулату Астатке, в 2005 году оказался озвучен фильм Джима Джармуша «Сломанные цветы». Большинство записей эфиопского джаза крайне трудно найти в оригинальных изданиях, которые бывали как на виниловых пластинках, так и на аудиокассетах. К счастью, с конца 1990-х под руководством коллекционера-подвижника Франсиса Фальсето они регулярно переиздаются на разных лейблах, прежде всего на французском Buda Musique.
В качестве небольшого тизера-превью к книге, а также для знакомства с удивительной и совершенно отдельной музыкальной сценой XX века — вот пять песен, которые помогут глубже понять эту уникальную традицию и, возможно, полюбить ее.
Mahmoud Ahmed — «Ere Mela Mela / Meche Neu»
Расцвет эфиопской популярной музыки пришелся на конец 1960-х — первую половину 1970-х годов. А открыта она вновь была в середине 1980-х благодаря вот этой композиции, которую Франсис Фальсето услышал в гостях у приятеля. Ее исполнитель Махмуд Ахмед — живая легенда музыкальной Эфиопии. Певец с многооктавным диапазоном пришел в профессию по счастливой случайности: он работал поваренком в ресторане, где периодически выступал придворный ансамбль императора Хайле Селассие. Там Махмуд машинально выучил все песни и, когда однажды вокалист ансамбля не явился на концерт, осмелел и предложил свои услуги.
«Ere Mela Mela» — классический пример эфиопского джаза, в котором запечатлен специфический местный синтез форм: пентатонные африканские фольклорные мелодии, джазовые гармонии и свинг, а также инструментовка с масштабной духовой секцией. Но самое впечатляющее — все равно голос Ахмеда, который дервишем вертится по звукоряду. Метрическое несовпадение его вокальной партии с аккомпанементом придает композиции почти психоделический колорит.
Mulatu Astatke — «Yekermo Sew»
«Yekermo Sew» — как раз одна из тех композиций, которые звучали у Джармуша в «Сломанных цветах». Вполне логично, что послом эфиопского джаза в Голливуде оказался именно ее автор, Мулату Астатке, ведь нечто подобное происходило в его в жизни уже не в первый раз. Еще в 1960-е Астатке первым (и последним) из эфиопских музыкантов золотой поры смог получить профессиональное музыкальное образование в Беркли и даже записал в США несколько пластинок, прежде чем вновь обосноваться в Аддис-Абебе. Он познакомил местную публику с вибрафоном и ручными барабанами-конгами и стал одним из главных героев локальной музыкальной сцены.
На обложке посвященного ему диска из серии «Ethiopiques» Мулату изображен в компании Дюка Эллингтона, и действительно, он играл на разогреве у великого джазмена во время его эфиопских гастролей. В целом Мулату, несомненно, главный знаток джаза среди всех эфиопских музыкантов. Более того, изобретатель самого термина «эфио-джаз». Именно его сколоченный по образу и подобию американских джаз-бандов ансамбль чаще всего аккомпанировал местным певцам на их записях, в том числе и уже известному нам Махмуду Ахмеду. Тем не менее это опять-таки далеко не чистый джаз, а гремучая смесь культур: меланхолические модальные темы композиций Мулату Астатке явно имеют сугубо местное, эфиопское происхождение.
Tilahun Gessesse — «Kulun Mankwalesh»
Хоть голос Махмуда Ахмеда и завораживает, но в самой Эфиопии с конца 1960-х годов Голосом — с большой буквы — называли другого певца, Тилахуна Гессессе. Его манера несколько менее шаманская, чем у Ахмеда, зато и сердечности соула, и энергетики классического ритм-энд-блюза в ней хоть отбавляй. Если Ахмед как будто общается своим пением с потусторонними силами, то Гессессе говорит напрямую с нами и делает это весьма убедительно, даже если вы не владеете амхарским языком. Кстати, пел он не только на нем, но и на втором по распространенности в Эфиопии языке оромо, отчего стал своим в доску в самых разных частях страны.
В итоге даже после смещения императора с престола и захвата власти военной хунтой полковника Менгисту, в отличие от большинства других звезд эфиопского джаза и поп-музыки, Тилахун Гессессе не оказался в опале: новое правительство собственноручно организовывало его концертные турне по стране, когда экономическая обстановка становилась слишком тяжелой. Так они отвлекали людей от трудных будней и заодно собирают средства на борьбу с голодом. На похороны музыканта в 2009-м собралось более миллиона человек.
Alemayehu Eshete — «Telantena Zare»
И последний артист в триаде великих эфиопских певцов — Алемайеху Эшете. Он носил сразу два неофициальных титула — «эфиопского Элвиса» и «эфиопского Джеймса Брауна». Обоим он был обязан, впрочем, скорее сценической экспрессией, нежели непосредственно певческим стилем; записи Эшете заметнее тяготеют к эстрадной музыке, чем сочинения его коллег.
Тем не менее вокальные фиоритуры певца в сочетании с амхарской фонетикой и свингующим аккомпанементом ансамбля под управлением Гирмы Бейене все равно творят волшебство, как это происходит, например, в композиции «Telantena Zare» — захватывающем образце экзотической африканской поп-меланхолии. С приходом к власти военных Эшете эмигрировал в США и периодически выступал с концертами для местной эфиопской диаспоры. Впрочем, после возрождения интереса к поп-музыке Эфиопии на него свалились и более выгодные ангажементы, в том числе туры по Старому и Новому Свету в компании того же Махмуда Ахмеда.
Menelik Wesnatchew — «Tezeta»
Ни одна подборка эфиопской музыки золотого века не может быть полной без тезеты — пронзительной щемящей песни сентиментально-ностальгического характера, восходящей к затерянным в веках эфиопским фольклорным источникам. Свои версии тезеты были у подавляющего большинства местных музыкантов (включая и героев этого текста) — вокальные и инструментальные, короткие и длинные, выполненные в быстром и медленном темпе. Короче, принципиально разные по подходам.
Количество тезет (или «тизит», как это слово еще иногда транскрибируют на европейские языки) таково, что их иногда даже выделяют в отдельный локальный музыкальный стиль. Справедливо это или нет, большинству эфиопских артистов тезета давала возможность временно прикрутить фитилек свинга и драйва, демонстрируя другую грань своего таланта.
Подытожить этот список, пожалуй, уместно будет одной из самых минималистских, пустынных по звуку тезет. Голос исполнителя по имени Менелик Веснатчев камлает на фоне предельно разреженной гитарной партии. Вдобавок к этому в композиции есть лишь меланхоличное соло на саксофоне.
